Деяния 23:1-35

Павел, устремив взгляд на членов Синедриона, сказал: «Братья! С чистой совестью перед Богом жил я до сего дня…» Прервав Павла, первосвященник Анания приказал тем, кто стоял рядом, бить его по устам. На это Павел сказал ему: «Бить тебя будет Бог, ты, стена побелённая! Сидишь ты тут, чтобы судить меня по Закону, а сам вопреки Закону велишь бить меня». «Первосвященника Божия оскорбить ты осмелился?!» — возмутились стоявшие вокруг. «Не знал я, братья, — ответил им Павел, — что он первосвященник. Я помню сказанное в Писании: „ Не говори худо о начальствующем в народе твоем “». Павел, хорошо зная, что одна часть Синедриона состояла из саддукеев, а другая — из фарисеев, громко сказал: «Братья! Я фарисей, сын фарисеев. И за нашу надежду на воскресение мертвых стою [я] здесь перед судом». Как только он это сказал, фарисеи и саддукеи заспорили между собой, и собрание раскололось. (Саддукеи, как известно, утверждают, что нет ни воскресения из мертвых, ни ангелов, ни духов, а фарисеи всё это признают.) Поднялся крик, некоторые книжники из фарисеев стали спорить, заявляя: «Мы не находим ничего плохого в этом человеке. Разве не могло быть такого, что с ним говорил дух или ангел?» Спор стал таким ожесточенным, что трибун начал опасаться, что Павла могут растерзать, потому он приказал воинам прийти и вывести Павла из толпы спорящих и препроводить его в крепость. На следующую ночь Господь явился Павлу: «Не бойся! — сказал Он. — Как ты свидетельствовал обо Мне в Иерусалиме, так будешь свидетельствовать и в Риме». С наступлением дня некоторые иудеи вступили в тайный сговор между собой, связав себя священной клятвой, что не будут ни есть, ни пить, пока не убьют Павла. В этом заговоре участвовало более сорока человек. Они пришли к первосвященникам и старейшинам и сказали: «Мы связали себя священной клятвой: ничего есть не будем, пока не убьем Павла. Обратитесь же теперь вместе с Синедрионом к трибуну и попросите привести к вам Павла, якобы для того, чтобы поточнее рассмотреть его дело. Мы готовы убить его прежде, чем он придет сюда». Об этом заговоре узнал племянник Павла, он пришел в крепость и всё ему пересказал. Павел же позвал к себе одного из центурионов и попросил его: «Этот молодой человек хочет кое-что сказать трибуну, проводи его к нему». Центурион взял его, привел к трибуну и доложил: «Узник Павел позвал меня и попросил проводить этого молодого человека к тебе, ему надо о чем-то поговорить с тобой». Трибун взял юношу за руку, отвел в сторону и спросил: «Так что же ты хотел мне сказать?» «Иудеи, — начал тот, — договорились о том, чтобы просить тебя привести Павла завтра в Синедрион; они якобы хотят точнее рассмотреть его дело. Но, прошу тебя, не доверяй им. Потому что более сорока человек устроили засаду и поклялись не есть и не пить, пока не убьют Павла. И уже сейчас они готовы и ожидают лишь твоего согласия». Трибун отпустил молодого человека, наказав ему: «Не говори никому, что ты рассказал мне об этом». Затем трибун вызвал двух центурионов и приказал: «К девяти часам вечера подготовьте отряд из двухсот воинов для перехода в Кесарию, а кроме того, семьдесят всадников и еще двести воинов, вооруженных копьями! Приготовьте также лошадей для Павла, чтобы он под надежной охраной был доставлен к прокуратору Феликсу». И он написал письмо такого содержания: «Я, Клавдий Лисий, приветствую Его Превосходительство прокуратора Феликса. Сообщаю, что этот человек был схвачен иудеями, и они были готовы убить его, но я с отрядом воинов вмешался и освободил его, узнав, что он римский гражданин. Желая разобраться в том, в чем они его обвиняют, я привел его в их Синедрион. Мне стало ясно, что обвинение касается спорных вопросов их Закона, но не предъявлено ничего такого, за что он достоин был бы смерти или тюрьмы. Когда же мне стало известно о готовящемся покушении на этого человека, я немедленно послал его к тебе, а его обвинителям велел изложить перед тобой всё, что они имеют против него. Будь в полном здравии». Воины, как им было приказано, взяли Павла и ночью привели его в Антипатриду, а на следующий день, оставив всадников сопровождать его, возвратились в крепость. Прибыв в Кесарию, сопровождавшие Павла вручили прокуратору письмо и передали ему узника. Прокуратор прочел письмо и спросил Павла, из какой он провинции. Узнав, что тот из Киликии, сказал: «Я выслушаю тебя, когда прибудут твои обвинители». И затем повелел содержать Павла под стражей во дворце Ирода.